Три откровения миланской выставки

Every day
Yeah
Design’s my living addiction

Перефразируя Алекса Гута (Alex Goot),

подросткового кумира

Незадолго перед Миланской мебельной выставкой (Salone Internazionale del Mobile) пришел ко мне сын с вопросом, как перевести «living addiction».  И правда, как? По отдельности слова складывались в очень интересную картину, особенно, с моим однобоким профессионально обусловленным восприятием лексики. «Жилой наркотик», одержимость жилищем, зависимость от ... ? Погрузившись в размышления, я забыла его спросить, где он это нашел, в каком контексте.

Но вот спустя пару дней в давке миланского метро по дороге к экспоцентру Fiera Rho я прозрела: вот же они, одержимые, - сидят, стоят, толкаются, нетерпеливо ерзают и нервно дрожат в предвкушении своего наркотика. Воистину  «living addiction»! Перевод сразу стал прозрачен. Наркотик для всех одержимых обустраиванием и обживанием пространства дают именно тут, на самой большой мебельной выставке мира, посещаемой тремястами тысяч человек из 160-ти стран мира.

За откровением в метро последовало первое откровение миланского салона: камера, каморка, комната утратила свое значение, теперь все говорят о «жилом пространстве» и все творят и производят вещи именно для него.  Пространство для сна, пространство для жизни, пространство для «ритуалов омовения» (как неоднократно подчеркивал главный философ среди производителей Dornbracht). Определенное значение пространство приобретает, когда в нем появляется та или иная мебель. Но и мебель никак не привязана к одному месту – секретер может стоять и в кабинете, и в детской и в спальне. Все относительно, ведь современный секретер, к примеру, SB14 NOTA от Элизабет Лукс (Elisabeth Lux), фирма e15, - минималистичен и в то же время декоративен. 

Ему совершенно необязательно прижиматься к стене или прятаться в углу. Это качество особенно акцентировали любящие технику швейцарцы, компания Rö. Не случайно их то ли шкаф, то ли бар, то ли секретер Etage Regal дизайнера Морица Шмидта (Moritz Schmidt) характеризует эллипсовидная форма и отсутствие задней стены. 

Замечательно, но напрашивается вопрос: а как же «шифоньеры», все эти тяжелые одежные шкафы? Если быть абсолютно честным, то ответ тоже сам собой напрашивается - очевидно, у той целевой группы, для которой проектируют и производят подобную мебель, для одежды, обуви, портфелей, мессендежров и сумочек есть специальное «пространство», за которое отвечают не дизайнеры, а инженеры. А те вещи, которые требуются непосредственно в течение дня, легко умещаются на очень  небольших «игровых вешалках». Таких как «зверь» на четырех ножках Ruben дизайнера Иларии Марелли (Ilaria Marelli) от фирмы CASAMANIA или старый знакомый, до абсотютного déjà-vu,  от Arper. 

Тенденцию отрыва от стены «начали» еще диваны. Несколько лет назад они гордо выехали в центр гостиной (жилого пространства - ! «living addiction»), преобразовавшись из мебели в  своего рода мягкие ландшафты. Потом все пошло на попятный,  мягкая мебель стала опять походить на тахты и диваны. Но вот Вернер Айсслингер (Werner Aisslinger) не оставил эту «пейзажную» тему, более того, он пошел еще дальше. На стенде знаменитого Moroso можно было увидеть сочиненный дизайнером ландшафт Bikini Island, где «целое» составляли равным образом мягкие сидения, подушки и спинки, крошечные журнальные-кофейные столики, ширмы и перекладины,  напоминающие детскую площадку. Как сказал один из менеджеров компании – при желании туда можно гармонично вписать и аквариум с рыбками и этажерку с коллекцией бонсаев . Вольному воля.

 Стоит заметить, что ландшафт в «диванной» моде понимается как природный, а не как урбанистический. Стало быть  чем мягче и неопределеннее линии и поверхности, тем аутентичнее.  В качестве примера можно привести диваны gimme shelfer sofa коллекции Successful Living от модного лейбла DIESEL или  белый и пушистый диванчик, скорее, остров Standart дизайнера Франческо Бинфаре Francesco Binfare для компании Edra.

Одни идут по пути выдумывания нового, другие видоизменяют старое. Как, например, Vitra. И эти изменения – второе откровение Миланской мебельной выставки. И имя этому откровению: Цвет. Пришло время, когда дизайнеры вплотную занялись изучением воздействия цвета на человека. Пионером на этом пути стала Хелла Йонгериус (Hella Jongerius),  дизайнеры  Vitra  подключились к программе, голландка стала директором по цвету новой Vitra-институции, а именно  Библиотеки материалов и цветовой гаммы. На стенде компании можно было на собственном опыте убедиться в  воздействии  желтых, красных, синих и зеленых интерьеров.  В новых цветах были представлены и заслуженные классики Чарльза и Рэй Имз (Charles und Ray Eames), Жана Пруве (Jean Prouvé) и Джорджа Нельсона (George Nelson).

С цветом «играли» еще и CASAMANIA – среди новинок многоцветная комбинация тумб, шкафчиков, сайдобордов Toshi Луки Никетто (Luca Nichetto), и Cappellini. Последние вообще удивили – их стенд отличался коренным образом от цветовых предпочтений других производителей (психологически выверенных, к примеру, как у  Vitra): брутально яркие оттенки, агрессивные сочетания. Тут самое время забыть о цвете (слишком уж ярок!) и перейти к третьему миланскому откровению. 

С недавних пор мебель стала рассматриваться не просто как функциональный предмет интерьера, но как самоценный объект. Не только и не столько как статус символ (вроде коллекционного арт-дизайна), но – как дорогая и дорогостоящая вещь, которой приятно владеть. Телесно – касаться, гладить. Своего рода – новый эротический вещизм: фактурные поверхности Mangas Space Патриции Уркиола (Patricia Urquiola), шкафы, украшенные рельефной резьбой у Cappellini, чувственная мебель Emmemobili – столы, вырезанные текстильными падающими складками из дерево-массива, роккоко-комод, преобразующийся постепенно в современный сайдбоард. Посетители не могли оторваться – ходили вокруг мебели кругами, любовались, ласкали, изучали на ощупь украшавшие дверцы орнаменты.

Но дорогостоящим, драгоценным может быть не только художественная работа, не только сорта дерева или мрамор (мраморные стены и столы Захи Хадид (Zaha Hadid) для фирмы CITCO), но и культурное, историческое наследие. Классика всегда остается классикой – даже в новых материалах, пластмассе – как реплики Жана Пруве от Vitra, или  новые редакции 60-летнего юбиляра, табурета Алвара Аалто (Alvar Aalto) от  Artek.

  

Вернусь, однако, к первому «открытию», а именно – «жилому пространству». В доме (квартире, лофте, вилле, дворце) появилось еще одно другое «помещение», а именно – зеленая гостиная, терраса. Огромное количество фирм на Миланской выставке откликнулись на это изменение и показали свои новинки для уютной и комфортабельной жизни вне четырех стен. Driade, emu, Kettal, Dedon, extremis, Gandie Blasco - помимо фирм, целиком ориентированных на outdoor, к этой уличной теме обратились и другие. Коллекцию для сада показала и BD Barselona Design, в прошлом году представившая кресло Константина Грича (Konstantin Grcic). 

В этом - кресло нашло продолжение в очень длинной скамье. На входе на стенд BD Barselona Design посетителей встречала новая, практически художественная инсталляция – серия Gardenias дизайнера Хайме Айона (Jaime Hayon). О наступлении блаженного Summertimes заявила итальянская фирма  Gufram, выпустившая лимитированное число объектов (мебели?) арт-дизайна для террасы и сада. 

Фабио Новембре Fabio Novembre сочинил некое продолжение дриадовского скульптурного кресла, на этот раз – ироническое: Jolly Roger. Диван Dark Lady архитекторов Studio 65 отсылает к знаменитым алым губам Дали, ну а Кактус – это вообще икона, иронический тотем итальянского дизайна.

Есть подозрение, правда, что те, кто приобретают такие лимитированные арт-объекты (вроде Cactus), - Мионе просто одержимые «жилым» наркотиком, «living addiction», а неизлечимо больные, которые уже не хотят «проживать и наслаждаться», они стремятся только завладевать, коллекционировать. А это уже совсем другая тема.  

Да, кстати, о контекстах и наркотиках. По возвращению домой я все же выяснила, откуда мальчик взял словосочетание «living addiction». Из песни. И речь там – про любовь. Про наркотик. И не «жилой». А «живой». Его девушка – его живой наркотик. Он не может жить без взмаха ее ресниц.

Вот так то. Что сказать, случается. Ошибка как следствие профессиональной  лексической аберрации.